Machine-readable legislation: concept, specificity, prospects of development

ШАРШУН В.А.,
заместитель директора Национального центра правовой информации
Республики Беларусь, кандидат юридических наук, доцент

Рассматриваются вопросы понятия и содержания машиночитаемого законодательства как нового явления в правовой системе. Анализируется зарубежный опыт создания и применения машиночитаемых правовых норм. Исследуются различные аспекты формирования машиночитаемого законодательства и его автоматизированного применения.

The issues of the concept and content of machine-readable legislation as a new phenomenon in the legal system are considered. The foreign experience of creation and application of machine-readable legal norms is analyzed. Various aspects of the formation of machine-readable legislation and its automated application are considered.

ВВЕДЕНИЕ

Развитие информационного общества, становление цифровой экономики обуславливают все более широкое проникновение информационных технологий и искусственного интеллекта во все сферы государственной и общественной жизни. Одной из таких важнейших сфер является правовая система. Применение информационных технологий повышает эффективность коммуникации между субъектами данной системы, ускоряет процессы подготовки и принятия правовых актов, обеспечивает проведение анализа большого количества правовой и иной информации.

Появление технологий искусственного интеллекта поставило на повестку дня вопрос о возможности автоматизированного применения с их помощью правовых норм. Тезис о машинизации права, согласно Т.Я.Хабриевой и Н.Н.Черногору, может рассматриваться как цифровизация всего цикла жизни права – от создания юридической нормы до исполнения правоприменительного решения; и решение таких задач уже становится реальностью [1, с. 138].

Так, появление беспилотного транспорта обуславливает необходимость создания условий для его функционирования. Например, Минский автомобильный завод готовится к выпуску первых отечественных беспилотных автомобилей. Предполагается, что первый беспилотный электробус на дорогах Беларуси появится уже в этом году [2]. Соответственно, для эксплуатации такого транспорта требуется применение машиночитаемых правил дорожного движения, которые могли бы восприниматься искусственным интеллектом на соответствующем машинном языке. В настоящее время технологии машиночитаемого права в определенной степени применяются при работе видеорегистраторов на дорогах, при заключении сделок посредством смарт-контрактов и др.

Как справедливо отмечает И.В.Понкин, концепт машиночитаемого права и онтологически более сложный концепт (включающий предыдущий) машиноисполняемого права или «машинопотребляемого» права сегодня является одним из важнейших направлений перспективного развития в праве [3, с. 50]. Поэтому создание машиночитаемого законодательства наряду с цифровизацией собственно нормотворческого процесса можно рассматривать как важное направление цифровизации нормотворчества [4].

Все это обуславливает актуальность исследования вопросов формирования и применения машиночитаемого законодательства как нового явления в рамках правовой системы.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Идея создания машиночитаемых правовых актов (machine-readable regulations) высказывалась еще основателями американской юриметрики (jurimetrics), в том числе Лейманом Алленом в его известной статье 1957 года «Символическая логика: острый инструмент для разработки и толкования юридических документов» [5]. Многие исследователи предпринимали попытки перевода законов, созданных на естественном языке, в машиночитаемый формат. Один из характерных примеров – британский закон о гражданстве 1981 года, часть которого была формализована в 1986 году группой ученых для целей тестирования технологий искусственного интеллекта [6].

В отечественной правовой науке идеи об использовании искусственного интеллекта в правоприменительной деятельности высказывались уже достаточно давно. Известный советский и российский правовед, академик Д.А.Керимов в своих ранних работах (1962 г.) полагал, что роль кибернетических машин будет состоять в том, чтобы взять на себя наиболее трудоемкие рутинные процессы и тем самым максимально высвободить рабочее время специалиста в области права для еще более высоких форм творческой деятельности. К числу сложных государственно-правовых проблем, которые призвана решать кибернетика, были отнесены: справочно-информационная служба в области права, некоторые задачи правотворчества, кодификации законодательства, помощь в обобщении судебной практики, проведении различного рода криминалистических экспертиз и т.д. [7, с. 24]. В более поздних трудах Д.А.Керимов отмечал, что в действительности компьютер и человек, робот и работник остаются тем, что они есть, и ни один из них не заменяет и не в состоянии заменить другого. В их взаимодействии один может «усилить» другого, но никак один не может превратиться в другого [8, с. 503].

В 2005 году известным белорусским ученым Г.А.Василевичем было высказано предположение, что в перспективе отдельные административные дела, например в области нарушения правил дорожного движения, могут рассматриваться на основе разработанной компьютерной программы, что исключило бы риски злоупотреблений [9].

Обратимся к определению понятия «машиночитаемое законодательство». В настоящее время в юридической литературе и законодательстве определение данного понятия отсутствует. Есть определения понятий «машиночитаемая норма», «машиночитаемое право». При этом общим понятием, связанным с машиночитаемым законодательством, является понятие «машиночитаемый документ».

В соответствии с документом «Государственная система документационного обеспечения управления. Основные положения. Общие требования к документам и службам документационного обеспечения», одобренным коллегией Главархива СССР от 27 апреля 1988 г., под машиночитаемым документом понимается документ, пригодный для автоматического считывания содержащейся в нем информации. Аналогичное определение данного термина содержится в Примерной инструкции по работе с машиночитаемыми документами в организациях, на предприятиях и в ведомственных архивах Республики Беларусь, утвержденной председателем Комитета по архивам и делопроизводству Республики Беларусь 26 июля 1996 г.

Машиночитаемое законодательство включает в себя совокупность машиночитаемых нормативных правовых актов, а те, в свою очередь, включают машиночитаемые правовые нормы. По мнению А.М.Вашкевича и А.Дуюнова, машиночитаемые нормы – это однозначно сформулированные и понятные программе правила на базе унифицированного программного языка или других средств [10, с. 4].

Развернутое определение машиночитаемого права приводит российский ученый И.В.Понкин. Он считает, что машиночитаемое и машиноисполняемое право – это «особые инструментальные онтология и формат (создания и представления) актов нормативно-правового и нормативного технического регулирования (и комплексов таких актов) на основе специально разрабатываемых (технологиями цифровой онтоинженерии в праве) языков, гибридизированных из стандартизированных компьютерных языков (машинных кодов) и специальных юридических метаязыков (с мета-данными (с мета-разметками, с цифровыми «заметками на полях») и с юридико-техническими конструкциями в формализованно-цифровизированных онтологиях), с трансформацией логики нормативных установлений в компьютерно-программную логику многократного использования, позволяющие достичь и обеспечить высокую степень автоматизации решения спектра задач юридического порядка (для достижения больших эффективности и эргономичности таких решений), в том числе позволяющие компьютерно-программным комплексам (компьютерным инструментам) автоматически распознавать (считывать) непосредственно в первоисточниках (а не в переводах), находить, «понимать» и интерпретировать тексты таких актов (и их комплексов), а также их исполнять или обеспечивать их исполнение (в мере, доступной для указанных компьютерно-программных комплексов)» [11, с. 65].

Важное значение для дальнейшего развития машиночитаемого законодательства и автоматизированного применения имеет Концепция развития технологий машиночитаемого права, разработанная Минэкономразвития России и утвержденная Правительственной комиссией по цифровому развитию 27 сентября 2021 г. Эта Концепция является первым на постсоветском пространстве официальным документом в сфере машиночитаемого законодательства, который систематизирует представления о данных технологиях и определяет основные направления их развития. В соответствии с данной Концепцией машиночитаемое право определяется как основанное на онтологии права изложение определенного набора правовых норм на формальном языке (в том числе языке программирования, языке разметки), а также технологии машиночитаемого права (инструменты применения таких норм в виде необходимых информационных систем и программного обеспечения) [12].

В вышеприведенных определениях общим является преобразование (интерпретация) правовых норм в машиночитаемый вид, позволяющий обеспечить их исполнение с помощью искусственного интеллекта. По нашему мнению, машиночитаемое законодательство можно определить как совокупность преобразованных в машиночитаемый вид нормативных правовых актов, предназначенных для реализации содержащихся в них правовых норм посредством программно-технических комплексов (искусственного интеллекта). Машиночитаемое законодательство выступает формой выражения правовых норм в виде программного кода, при этом не должно быть сущностной трансформации содержания правовых норм в результате такого вида их изложения. Поэтому полагаем, что нецелесообразно говорить о существовании особого машиночитаемого права, отличного от права вообще. Машиночитаемость лишь обуславливает специфику источника права.

В последнее время в юридической литературе достаточно много работ, посвященных исследованию вопросов создания и применения машиночитаемого законодательства. Так, А.М.Вашкевич рассматривает различные технологии и методы создания машиночитаемого права. По его мнению, машиночитаемое право можно представить как калькулятор. Алгоритмы машиночитаемого права позволят при условии одних и тех же исходных данных получать один и тот же результат [13, с. 46].

Е.В.Трофимов и О.Г.Мецкер рассматривают применение машиночитаемых законов в аспекте развития публичного управления через призму мирового опыта [14]. Вопросы формирования машиночитаемого законодательства в аспекте совершенствования правил нормотворческой техники затрагивают Д.В.Козлов, Б.Я.Штейнберг [15, с. 298]. И.В.Понкин исследует концепт машиночитаемого и машиноисполняемого права как одно из направлений трансформации права в современных условиях цифровизации [11]. Н.Н.Ковалева справедливо рассматривает машиночитаемое право в качестве механизма регулирования в области связи [16, с. 159]. В.А.Зикеев анализирует вопросы применения машиноисполняемого права в тех областях, где предполагается автоматизация правоприменения, или же в тех отраслях, где модель правовой регламентации адекватна принципам алгоритмизации (например, процессуальное право или административные регламенты) [17].

Отдельные вопросы, связанные с машиночитаемыми нормами, рассматриваются и белорусскими учеными. Так, А.А.Парфенчик исследует вопросы внедрения XML-стандартов в законотворческую деятельность [18, с. 68]. Е.А.Чурилов рассматривает моделе-ориентированное право как перспективный подход в цифровой трансформации правовой сферы, составными элементами которого являются машиночитаемость и машиноисполняемость права [19, с. 427].

Существует определенный зарубежный опыт в части разработки машиночитаемого законодательства. С 2014 года под эгидой Банка Англии и Управления по финансовому регулированию (FCA) проводятся эксперименты по замене правил на естественном юридическом языке компьютерным кодом в целях регулирования с использованием искусственного интеллекта [20].

В практическом плане следует отметить эксперименты по формализации законодательства, которые реализованы в Новой Зеландии. Так, в конце января 2018 года в Новой Зеландии по инициативе компании Service Innovation Lab (LabPlus) проводилось исследование возможности трансформации законодательства в набор правил, пригодных одновременно для применения как человеком, так и машиной. Для этого была создана межведомственная многопрофильная команда с привлечением частного сектора, которая в течение 3 недель изучала проблемы и возможности, возникающие в связи с разработкой правительственных правил, которые, с одной стороны, могут однозначно восприниматься людьми, а с другой стороны, пригодны для непосредственной интеграции в системы принятия решения. Согласно выводу, который был получен по результатам исследования, разработка правительственных правил, которые могут быть напрямую интегрированы в системы предоставления услуг, быстро становится ключевым компонентом цифровой трансформации, особенно для обеспечения прозрачности и подотчетности правительства [4].

В Республике Беларусь в определенной степени начаты подготовительные работы по цифровой формализации права как одной из предпосылок создания машиночитаемого законодательства. Так, осуществляется работа в рамках проекта «Цифровой юридический консультант» лаборатории Вычислительного права на базе юридического факультета и Стартап-центра БГУ в части извлечения онтологий из текстов нормативных правовых актов и последующего использования полученных цифровых моделей в рамках сервисов, облегчающих работу юриста [21, с. 147].

В качестве современного примера автоматизированного правоприменения можно привести смарт-контракты. В соответствии с подп. 5.3 п. 5 Декрета Президента Республики Беларусь от 21 декабря 2017 г. № 8 «О развитии цифровой экономики» резиденты Парка высоких технологий имеют право осуществлять совершение и (или) исполнение сделок посредством смарт-контракта – программного кода, предназначенного для функционирования в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе в целях автоматизированного совершения и (или) исполнения сделок либо совершения иных юридически значимых действий.

В то же время различия между машиночитаемыми нормами и смарт-контрактами весьма значительны. Как справедливо отмечают Е.В.Трофимов и О.Г.Мецкер, существенность различия между смарт-контрактом и законом в том, что первый является инструментом в сегменте LegalTech, нацелен на частноправовое решение микроэкономических задач по сокращению затрат и выполняет регулятивную функцию в отношениях между узким и заведомо определенным кругом контрагентов. Смарт-контракт заведомо является типовым документом, относительно простым для формализации и алгоритмического применения, в то время как закон решает более сложные и, как правило, нетиповые задачи в системе публичного управления [14, с. 147].

Сторонники концепции всеобщей автоматизации права и создания машиночитаемого законодательства указывают в качестве основной цели такой автоматизации снижение издержек, связанных с неэффективностью правового регулирования. При этом они выделяют следующие задачи:

• обеспечение однозначного толкования норм, одного и того же результата при одинаковых вводных данных;
• ускорение процесса правоотношений;
• уменьшение расходов на соблюдение норм (включая автоматический комплаенс для бизнеса и создание правовых сервисов для граждан);
• повышение правовой определенности за счет большей предсказуемости правового результата [13, с. 17].

В то же время существует общее возражение относительно алгоритмизации правотворчества и машиночитаемого законодательства, связанное с тем, что многие правовые нормы формулируются достаточно широко, с учетом множества сценариев развития событий, толкуются правоприменителем исходя из оценочных принципов добросовестности и справедливости, всесторонней оценки фактов и судейского усмотрения.

О применении машиночитаемого законодательства можно говорить с точки зрения перехода к самоисполнению и автоматизации правоприменения, например в части исполнения решений судебных или административных органов, контроля за соблюдением сроков, устанавливаемых законодательством, и т.д. Создание машиночитаемого законодательства целесообразно только при наличии возможности цифрового правоприменения, когда правоприменителем фактически выступает искусственный интеллект, действующий в интересах участников правоотношений. При этом правоприменение возможно только в отношении правовых норм, позволяющих принимать однозначные решения, без учета объективных обстоятельств и субъективного усмотрения.

Автоматизированное правоприменение, в том числе в сфере рассмотрения споров и привлечения к ответственности, безусловно, вызывает интерес, но требует весьма осторожного подхода. Повышение степени автоматизации в правоприменении все больше приводит к объективному вменению, как это происходит, например, с автоматической фиксацией нарушений правил дорожного движения. Если таким образом наказания за более существенные правонарушения будут определяться без субъективной оценки степени вины, может возникнуть много вопросов к тому, как данные процессы будут соотноситься с конституционными принципами.

Следует отметить, что машиночитаемая форма нормативного правового акта не только заключает в себе удобства для участников общественных отношений, но и таит определенные риски. Так, в сознании граждан написанный текст до сих пор воспринимается как более авторитетный, поэтому представление нормативного правового акта в виде программного кода может негативно отразиться на восприятии его легитимности. Кроме того, текст машиночитаемого нормативного правового акта в меньшей степени защищен от деструктивного вмешательства. Несанкционированное изменение текста нормативного правового акта может повлечь за собой негативные последствия для общества и государства.

Важной перспективной задачей является «встраивание» машиночитаемого законодательства в существующий механизм правового регулирования наряду с традиционными нормами права, изложенными на естественном языке. Со временем количество машиночитаемых нормативных правовых актов может существенно возрасти. Применительно к Республике Беларусь потребуется корректировка Закона Республики Беларусь от 17 июля 2018 г. № 130-З «О нормативных правовых актах», в котором необходимо будет определить порядок подготовки таких актов, их форматы и ряд других важных вопросов. Кроме того, необходимо четкое определение сфер общественных отношений, в которых будет возможно применение машиночитаемого законодательства. Первоначально в машиночитаемую форму могут быть переведены нормы, регулирующие наиболее простые отношения.

Также потребует своего дальнейшего развития и нормотворческая техника, в том числе и для написания норм права в виде программного кода. Автоматизированно применяемые нормативные правовые акты необходимо будет излагать не только в виде программного кода, но и также на естественном языке, поскольку для граждан всегда должен быть обеспечен доступ ко всему массиву законодательства. Это является важнейшим аспектом реализации конституционного принципа гласности деятельности государственных органов. Кроме того, необходимо будет обеспечивать официальное опубликование таких нормативных правовых актов прежде всего на естественном языке, а возможно, одновременно и на машинном языке, их учет, классификацию, систематизацию и включение в правовые информационно-поисковые системы по аналогии с традиционными нормативными правовыми актами. При этом возникает проблема обеспечения соответствия текстов нормативных правовых актов на естественном и машинном языках.

В то же время полностью переводить в машиночитаемый формат существующий массив нормативных правовых актов представляется нецелесообразным, поскольку эти акты изначально написаны на естественном языке, который не обладает достаточными характеристиками для перевода норм в машиночитаемый вид. Следует отметить, что существующая юридическая техника, которая используется при подготовке нормативных правовых актов, далеко не всегда совместима с автоматизацией.

Поэтому нормативные правовые акты, в том числе и подлежащие автоматизированному применению, должны готовиться на естественном языке, а затем переводиться в программный код. В перспективе перевод правил с естественного языка на машиночитаемый может осуществляться с использованием технологий искусственного интеллекта. Все это потребует применения новой юридической техники, нового юридического языка программирования, разработки принципов построения онтологий и требований к данным для автоматизированного правоприменения. Также важно определить требования к программной среде исполнения машиночитаемых норм.

В конечном итоге нормативные правовые акты, преобразованные в машиночитаемый вид, должны стать источником права. В случае коллизии между машиночитаемыми нормами и нормами, изложенными на естественном языке, приоритет должны иметь последние, поскольку должен быть обеспечен контроль за автоматизированным правоприменением со стороны человека.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, по нашему мнению, машиночитаемое законодательство можно определить как совокупность преобразованных в машиночитаемый вид нормативных правовых актов, предназначенных для реализации содержащихся в них правовых норм посредством программно-технических комплексов (искусственного интеллекта). Машиночитаемое законодательство выступает формой выражения правовых норм в виде программного кода, при этом не должно быть сущностной трансформации содержания правовых норм в результате такого вида их изложения.

Создание машиночитаемого законодательства целесообразно только при наличии возможности автоматизированного правоприменения, когда правоприменителем фактически выступает искусственный интеллект, действующий в интересах участников правоотношений. В то же время автоматизированное правоприменение возможно только в отношении норм права, позволяющих принимать однозначные решения, без учета объективных обстоятельств и субъективных усмотрений.

Развитие общественных отношений объективно обуславливает необходимость поэтапного формирования машиночитаемого законодательства. Поэтому необходимы как дальнейшие научные исследования данного феномена, так и проведение практических экспериментов по созданию машиночитаемого законодательства и его постепенному внедрению в правоприменительную практику. При этом требуется определение первоочередных сфер применения машиночитаемого законодательства, например административной ответственности в области нарушения правил дорожного движения, применения беспилотного транспорта. Необходимо решение сопутствующих вопросов, в том числе связанных с регулированием ответственности за причинение вреда искусственным интеллектом, механизмов обжалования автоматически вынесенных решений и др. В связи с потенциальной возможностью расширения автоматизированного правоприменения в перспективе потребуется корректировка Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах», в котором необходимо будет определить порядок подготовки машиночитаемых нормативных правовых актов, их форматы и ряд других важных вопросов. Также потребует своего дальнейшего развития и нормотворческая техника, в том числе и для написания норм права в виде программного кода.

СПИСОК ЦИТИРОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Хабриева, Т. Я. Будущее права. Наследие академика В. С. Стёпина и юридическая наука / Т. Я. Хабриева, Н. Н. Черногор // Российская академия наук ; Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. – М. : ИНФРА-М, 2020. – 176 с.

2. Будущее рядом: в Минске начнут курсировать первые беспилотные электробусы [Электронный ресурс] // Sputnik Беларусь. – Режим доступа: https://sputnik.by/20210818/buduschee-ryadom-v-minske-nachnut-kursirovat-pervye-bespilotnye-elektrob.... – Дата доступа: 03.09.2021.

3. Понкин, И. В. Право и цифра: Машиночитаемое право, цифровые модели-двойники, цифровая формализация и цифровая онто-инженерия в праве : учебник / И. В. Понкин, А. И. Лаптева // Консорциум «Аналитика. Право. Цифра». – М. : Буки Веди, 2021. – 174 с.

4. Шаршун, В. А. Цифровизация нормотворческой деятельности: понятие и содержание [Электронный ресурс] / В. А. Шаршун // ЭТАЛОН. Правоприменительная практика / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2022.

5. Allen, L. E. Symbolic Logic: A Razor-Edged Tool for Drafting and Interpreting Legal Documents / L. E. Allen // Yale Law Journal. – 1957. – Vol. 66, № 6. – P. 833–879.

6. Sergot, M. J. The British Nationality Act as a Logic Program/ M. J. Sergot [et al.] // Communications of the ACM. – 1986. – Vol. 29, № 5. – P. 370–386.

7. Писаревский, Е. Л. Цифровизация юридической деятельности в социальной сфере / Е. Л. Писаревский // Информационное право. – 2018. – № 4. – С. 22–28.

8. Керимов, Д. А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права / Д. А. Керимов. – 2-е изд. – М. : Аванта+, 2001. – 559 с.

9. Василевич, Г. А. Информационные технологии в Республике Беларусь: правовые реалии и перспективы / Г. А. Василевич // Проблемы правовой информатизации. – 2005. – № 2. – С. 6–12.

10. Вашкевич, А. М. Автоматизация права: Законодательство. Публичное правоприменение. Договоры и частноправовые нормы. Ограничения. Концепция / А. М. Вашкевич, А. Дуюнов. – М. : Симплоер, 2019. – 19 с.

11. Понкин, И. В. Концепт машиночитаемого и машиноисполняемого права: актуальность, назначение, место в РегТехе, содержание, онтология и перспективы / И. В. Понкин // International Journal of Open Information Technologies. – 2020. – Vol. 8, № 9. – С. 29–67.

12. Концепция развития технологий машиночитаемого права [Электронный ресурс] // Сайт М-ва эконом. развития Рос. Федерации. – Режим доступа: https://www.economy.gov.ru/material/file/792d50ea6a6f3a9c75f95494c253ab99/31_15092021.pdf. – Дата доступа: 03.01.2022.

13. Вашкевич, А. М. Автоматизация права: право как электричество / А. М. Вашкевич. – М. : Симплоер, 2019. – 256 с.

14. Трофимов, Е. В. Машиночитаемые законы: мировой опыт и перспективы для развития публичного управления [Электронный ресурс] / Е. В. Трофимов, О. Г. Мецкер // ResearchGate. – Режим доступа: https://www.researchgate.net/publication/347369487. – Дата доступа: 03.01.2022.

15. Козлов, Д. В. Применение цифровизации к систематизации юридических терминов в теории права / Д. В. Козлов, Б. Я. Штейнберг // Потенциал региональной науки как ресурс повышения эффективности в реализации национальных проектов на юге России : материалы Форума научной общественности юга России, посвященного 100-летию со дня рождения Ю. А. Жданова (г. Ростов-на-Дону, 12–13 нояб. 2019 г.). – Ростов н/Д : Фонд науки и образования, 2019. – 348 с.

16. Ковалева, Н. Н. Машиночитаемое законодательство как механизм умного регулирования в области связи / Н. Н. Ковалева // Правовая политика и правовая жизнь. – 2019. – № 3. – С. 158–159.

17. Зикеев, В. А. Законотворчество и «цифра» (лонгрид на тему) [Электронный ресурс] / В. А. Зикеев // Zakon.ru. – Режим доступа: https://zakon.ru/blog/2020/03/02/zakonotvorchestvo_i_cifra_longrid_na_temu. – Дата доступа: 03.01.2022.

18. Парфенчик, А. А. Цифровизация законотворческой деятельности / А. А. Парфенчик // Право.by. – 2020. – № 5. – С. 66–77.

19. Чурилов, Е. А. Моделе-ориентированное право и цифровая трансформация / Е. А. Чурилов // Информационные технологии и право: правовая информатизация – 2021 : сб. материалов VII Междунар. науч.-практ. конф. (г. Минск, 28 окт. 2021 г.) / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь ; под общ. ред. А. Ф. Мательского. – Минск : НЦПИ, 2021. – С. 423–428.

20. Micheler, E. Regulatory Technology: Replacing Law with Computer Code / E. Micheler, A. Whaley // Law, Society and Economy Working Papers. – 2018. – № 14. – I, 27 p.

21. Захилько, К. С. К вопросу об использовании искусственного интеллекта в юридической деятельности / К. С. Захилько [и др.] // Информационные технологии и право: правовая информатизация – 2021 : сб. материалов VII Междунар. науч.-практ. конф. (г. Минск, 28 окт. 2021 г.) / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь ; под общ. ред. А. Ф. Мательского. – Минск : НЦПИ, 2021. – С. 143–149.

Дата поступления статьи в редакцию 07.02.2022.