Введение уголовной ответственности за допинг в спорте может быть целесообразным

О допинг-скандале, в центре которого оказалась звезда мирового тенниса россиянка Мария Шарапова, слышали даже очень далекие от спорта люди. И неудивительно: пятикратная победительница турниров Большого шлема и серебряный призер Олимпийских игр 2012 года – личность медийная и социально активная. Белорусские спортсмены высшего эшелона также высказались о произошедшем. По мнению теннисистки Виктории Азаренко, история с Марией Шараповой бросила тень на весь женский теннис, а биатлонистка Дарья Домрачева и вовсе посчитала уместным ужесточить наказание за прием запрещенных препаратов. О целесообразности подобного шага, а также необходимости совершенствования законодательства Беларуси в сфере борьбы с допингом корреспондент БЕЛТА побеседовала с председателем Спортивного третейского суда при общественном объединении «Белорусский республиканский союз юристов» Алексеем Корочкиным.

– Местом проведения предварительного слушания по делу российской теннисистки Марии Шараповой, которая подтвердила факт употребления милдроната, был выбран Лондон. Какая инстанция должна разобраться в случившемся и сколько времени это может занять?

– Заниматься рассмотрением дела Марии Шараповой будет независимое специализированное арбитражное учреждение. Точные сроки разбирательства оценить трудно. После предварительного слушания состоится основное, и, согласно информации Международной федерации тенниса, решение в отношении спортсменки должны будут принять в течение двух недель после его проведения. Предполагаю, что все разбирательство займет месяц или два, хотя затянуть его может возникновение противоречий и спорных вопросов, а также необходимость представления дополнительных доказательств.

– Выскажите профессиональное мнение: что ожидает теннисистку? Как те обстоятельства, что Мария Шарапова употребляла милдронат по рекомендации специалистов много лет и публично заявила об этом, отразятся на решении арбитров?

– Во-первых, отдельно отмечу, что заявление теннисистки не было признанием. Одно дело, когда спортсмен принимает допинг и в какой-то момент решает об этом честно рассказать. В случае с Марией Шараповой все обстоит совершенно иначе, так как она сначала провалила допинг-тест, а только потом сообщила об этом. Тем не менее, созыв экстренной пресс-конференции и подробное повествование о причинах произошедшего – явление достаточно нетипичное. По моему мнению, такой шаг призван был сформировать положительное отношение к спортсменке и вызвать сочувствие со стороны аудитории. Грамотная тактика оставила общественное мнение на стороне Марии Шараповой, и, теоретически, оно может иметь определенное воздействие на арбитров.

Если говорить о штрафных санкциях в отношении теннисистки, то прежде всего нужно руководствоваться положениями Теннисной антидопинговой программы, принятой Международной федерацией тенниса. Можно предположить, что употребление милдроната Марией Шараповой было неумышленным. По ее словам, препарат применялся не специально для улучшения результатов, а по показаниям врача и в терапевтических дозах, необходимых только для поддержания здоровья. Дисквалификация за такого рода нарушения составляет два года, а не четыре, как для спортсменов, которые впервые попались на сознательном приеме запрещенных веществ. Иногда при наличии определенных обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии вины спортсмена, этот срок уменьшают. Максимально короткое наказание длится полгода. Возможно, смягчающие доводы есть и в деле российской теннисистки, но обывателю они неизвестны.

– Мария Шарапова попыталась объяснить свой проваленный допинг-тест тем, что не видела электронное письмо с предупреждением об изменении списка запрещенных препаратов из-за огромного количества получаемой корреспонденции. Убедительно ли, на ваш взгляд, прозвучало такое оправдание?

– Думаю, что оно вполне удовлетворило фанатов спортсменки и обычных любителей тенниса, которые не намерены были вдаваться в юридические тонкости антидопинговых правил. С правовой же точки зрения вся ответственность за употребление допинга лежит на плечах спортсмена. Даже если e-mail Марии Шараповой полностью вверен заботам секретаря, то теннисистка все равно не может просто прикрыться своей неосведомленностью.

Известно, что Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) запретило мельдоний с 1 января 2016 года, однако это не произошло внезапно и одномоментно. Информация о веществах, которые после нового года станут считаться допингом, появилась на сайте ВАДА еще 29 сентября 2015-го, то есть более чем за три месяца до официального вступления в силу обновленного перечня запрещенных препаратов. Примерно тогда же в сети стала доступна Теннисная антидопинговая программа 2016 года, которая также содержала ссылки на измененный список запрещенных веществ.

Профессиональный спортсмен высокого уровня, который соревнуется далеко не первый сезон, просто не может не знать, что новые препараты добавляются в запрещенный перечень ежегодно. Даже если бы Мария Шарапова не получила ни одного уведомления об изменении списка, на характер вины теннисистки это никак бы не повлияло. Я, конечно же, утрирую, но рассуждая по принципу мнимой эффективности довода «а я не знала», можно прийти к выводу, что для любого спортсмена очень удобно просто не иметь средств связи: телефона, электронной почты и мессенджеров.

– Марка часов TAG Heuer, немецкий автоконцерн Porsche и производитель спортивной экипировки Nike решили приостановить партнерские отношения со спортсменкой до окончания разбирательств по делу. По разным оценкам, Мария Шарапова рискует потерять от $30 млн до $140 млн дохода. Может ли теннисистка как-то оспорить это или потребовать компенсации?

– На этот вопрос нельзя ответить однозначно без знания всех условий каждого из контрактов. Если в качестве причины для досрочного расторжения делового сотрудничества в документе указана дисквалификация спортсменки после обнаружения в ее организме запрещенных субстанций, то потребовать возмещения ущерба Мария Шарапова не может. В том случае, если в контракте нет таких пунктов, убытки теннисистке теоретически компенсируют. Однако следует помнить, что положения документа также могут предусматривать штрафные санкции за вынужденное несвоевременное прекращение сотрудничества.

– В белорусском профессиональном спорте кто обязан следить за чистотой допинг-проб?

– В белорусской практике, как и в мировой, полную ответственность за то, что попадает в организм спортсмена, в первую очередь несет он сам. Конечно, правила каждой конкретной национальной спортивной федерации или ассоциации могут возлагать дополнительные обязанности по контролю за успешным прохождением допинг-тестов на тренеров, врачей и других специалистов из профессионального окружения спортсмена. Однако частично переложить вину на кого-то другого за употребление запрещенных веществ спортсмен может только тогда, когда допинг ему, например, подмешали.

– Может ли спортсмен засудить того, кто это сделал? Чего требовать от нечестного тренера, врача или кого-то другого из числа персонала в суде?

– Если судиться, то требовать можно только компенсации морального вреда, размер которого можно определить по общим нормам гражданского процессуального права. С подобными претензиями нужно обращаться в суд общей юрисдикции. Кроме того, общеупотребительным правилом является дисквалификация специалиста, который ответственен за попадание запрещенных препаратов в организм спортсмена. Возможно, дополнительные штрафные санкции могут быть предусмотрены нормативными актами конкретной спортивной организации.

– По данным Всемирного антидопингового агентства, широкое распространение милдронат получил в Восточной Европе, так как не был лицензирован в Евросоюзе и США. Грозят ли, на ваш взгляд, допинговые скандалы белорусским спортсменам, или отечественный профессиональный спорт ответственный и законопослушный?

– Прежде всего нужно исходить из презумпции невиновности любого спортсмена, который руководствуется принципом fair play – честной игры, то есть не использует запрещенные методы и не употребляет допинг.

Я бы не сказал, что белорусские спортсмены как-то кардинально отличаются от своих коллег из других стран, то есть в большей или меньшей степени подвержены риску подсесть на запрещенные вещества по собственному желанию или с подачи тренера. По-моему, нет совершенно никаких оснований для выделения определенных регионов проживания потенциальных потребителей милдроната. Как известно, Мария Шарапова давным-давно обосновалась в США, что совершенно не помешало ей принимать нелицензированный там препарат на протяжении 10 лет.

Но по логике вещей, если какое-то вещество производят в одной стране и ввозят для употребления в другую, причем оно не является наркотическим или запрещенным к пересечению границы, то криминала здесь никакого нет.

– Представим ситуацию, что белорусский спортсмен все же провалил допинг-контроль и был дисквалифицирован. Что в этом случае предусматривает его трудовой контракт, может ли возникнуть какое-то столкновение интересов?

– В Трудовом кодексе Беларуси есть глава 26 прим.1, которая устанавливает особенности регулирования труда работников, осуществляющих деятельность в сфере профессионального спорта. В частности, в ст. 314 прим. 11 говорится, что помимо общих оснований для расторжения трудового договора спортсмена достаточно его дисквалификации на срок более 6 месяцев. Кроме того, в ст. 314 прим. 12 прописано, что положения трудового договора могут предусматривать обязанность спортсмена по выплате нанимателю компенсации в случае расторжения трудового договора из-за дисквалификации. Если же в документе не закреплено это условие, то никаких денег от спортсмена наниматель потребовать не может.

– Рассматривал ли Спортивный третейский суд при Белорусском республиканском союзе юристов споры, связанные с применением спортсменами запрещенных веществ и препаратов?

– Белорусский Спортивный третейский суд осенью 2015 года рассмотрел первое и пока единственное в своей практике дело, касающееся предполагаемого факта нарушения антидопинговых правил. К сожалению, я не могу раскрыть всех его обстоятельств, но если обозначить в общих чертах, то разбирательство шло в отношении дисквалифицированного спортсмена, в организме которого было обнаружено запрещенное вещество. Со слов спортсмена, оно содержалось в биологически активной добавке, которую спортсмен купил в магазине во время сборов в России. Стоит обратить внимание, что на этикетке БАД не было никакой информации о наличии в ее составе запрещенного препарата. При рассмотрении дела Спортивный третейский суд нашел процедурные нарушения, который допустил орган, принимавший решение о дисквалификации спортсмена. Требования спортсмена были удовлетворены частично.

– Оказался ли полезным этот опыт для развития Спортивного третейского суда? Удалось выявить проблемные или требующие доработки вопросы?

– Именно так и произошло. Они касались самой процедуры рассмотрения спора в Спортивном третейском суде и регламента, который ее регулирует. Например, выяснилось, что в регламенте не прописан механизм для противодействия искусственному затягиванию процесса сторонами.

Я считаю, что проведенное разбирательство способствовало развитию белорусского спортивного права в целом. Спортсмены увидели, что Спортивный третейский суд – это абсолютно независимая от каких-либо спортивных организаций инстанция, наделенная вполне реальными полномочиями.

– Какие законодательные механизмы противодействия употреблению допинга существуют в Беларуси? Считаете ли Вы целесообразным их ужесточение на национальном уровне?

– Основные нормативные акты, регулирующие процесс борьбы с допингом, – это Закон «О физической культуре и спорте», где есть ряд статей, посвященных этому вопросу, а также Положение об антидопинговых правилах Беларуси, утвержденное постановлением Министерства спорта и туризма. Кроме того, Беларусь признает правовую силу Всемирного антидопингового кодекса.

Что касается конкретных видов спорта, то национальные спортивные организации в сфере борьбы с допингом обычно применяют правила, принятые международными спортивными федерациями по соответствующему виду спорта. Отдельные белорусские спортивные организации могут применять и свои дополнительные меры по противодействию запрещенным препаратам, например, наказывать проштрафившихся спортсменов рублем. Подчеркну, что санкции конкретной национальной федерации или ассоциации могут отличаться друг от друга, так как у каждого вида спорта собственная специфика.

Кстати, несколько лет назад в Беларуси активно дискутировали по поводу необходимости введения уголовной ответственности для тренеров, врачей и других специалистов за попадание допинга в организм спортсмена без его ведома. Проект соответствующего закона даже разработали, однако до его принятия дело почему-то не дошло, хотя, на мой взгляд, это было бы очень целесообразно.

Оценивая ситуацию в целом, считаю, что в Беларуси должен появиться механизм по наложению на спортсмена штрафных санкций за употребление допинга, устанавливаемых правилами соответствующей спортивной организации. Чтобы он был эффективен, законодателю необходимо прийти к признанию нормативных актов национальных спортивных федераций в рамках соответствующего вида спорта в качестве источника права. Сегодня с этим у нас есть определенная проблема.

Касаясь защиты имиджа страны на международной спортивной арене, не могу не отметить большой вклад Национального антидопингового агентства Беларуси, которое тестирует наших спортсменов перед их выездом на крупные международные соревнования. Нарушители выявляются еще дома, и это огромный плюс в деле сохранения чистоты спортивной репутации государства.